Первоначально врач, но также получил некое теологическое образование; был миссионером и врачом, затем начал заниматься психиатрией, и в конце 50х пришел к тому, что оказалось делом всей жизни. В 58м доктор Фрэнк Лэйк запустил новаторский курс семинаров по межличностным отношениям и консультированию для духовенства, докторов и присяжных.
Этот курс по всей видимости был особенно адресован духовенству, так как особый аспект этого курса и этой книги в том, что при описании типов личности и душевной и духовной боли, которая их формирует, он связывает излечение таких страдающих людей со специфическими ресурсами, существующими в христианской традиции.
Впервые термин «клиническая теология» Лэйк услышал от священника-лютеранина, который рассказал ему о семинаристах, которые, пройдя практику в пастырском диалоге и пообщавшись со страдающими личностями, начинают мучить профессоров вопросами. Мораль истории была в том, что теология для них перестает быть академичной и приобретает значение, нагруженное живым человеческим опытом.
Лэйк подчеркивает ценность и важность слушания и диалога в работе с людьми (паствой). Он говорит, что когда нарастает внутренняя тревога и внешняя небезопасность, у человека возникает сильная потребность в слушателе, который понимает больше, чем он сам; внимательном слушателе, который может услышать то, что не получается выразить словами, и увидеть то, что человек сам не осмеливается видеть.
Ну а мы можем это распространить и на себя тоже.
Еще раз хочу подчеркнуть, что книга адресована в первую очередь священнослужителям, и цель подобного рода консультирования сильно отличается от целей психотерапии или психологического консультирования. Поэтому я попыталась выделить то, что относится к типам личности, определенную концепцию формирования характера, и оставила за скобками то, что относится непосредственно к пасторским обязанностям, ссылки на священные тексты и пр. Но совсем абстрагироваться от этого невозможно.
Лэйк в построении своей модели формирования личности опирается в основном на теорию объектных отношений. Ссылается на Салливана, Фэйрбэйрна и Гантрипа.
Любая душевная боль – это эхо боли от давно потерянных отношений. Невротическая тревога является отголоском сепарационной тревоги из очень раннего детства. Это то, что лежит в корне личности.
Но он говорит о том, что это работает в оба направления, то есть невротическая тревога, основывающаяся на страхе потери значимых отношений, может быть ослаблена, когда у человека появляется искренние и подлинные отношения в настоящем. Они как бы резонируют в бессознательном с моментами хорошего контакта со значимой родительской фигурой, которые хоть изредка да случались, и это помогает справится с невротическими симптомами. В контексте книги имеется в виду, что этого можно и нужно добиваться пастору в христианской общине.
Формирование невроза
Корни психоневроза – в детском опыте душевной боли настолько невыносимой, что она должна быть отделена от сознания и подавлена. Собственно причиной боли и паники в основном является сепарационная тревога, пережитая в ранние месяцы жизни, когда ребенок какое то время оказался отделен от вида или чувственного ощущения
присутствия матери или замещающего ее человека. Разнообразные защиты против этой сепарационной тревоги собственно и определяют паттерн психоневроза.
Родительская фигура – источник «бытия» и благополучия для ребенка; потеря контакта означает болезненное снижение силы «бытия». Каждый раз во взрослой жизни, когда значимые отношения расшатываются каким-либо образом, это воспринимается как возвращение и возобновление того раннего опыта потери значимых отношений. И тогда все ресурсы, которыми человек обладает, для него скрыты и недоступны, восприятие реальности искажено, и поведение может быть дезорганизовано.
Помогающий человек (здесь пастор) предоставляет страдающему опыт принимающих отношений, что позволяет ему заземлиться в настоящем в ситуации безопасности в связи и отношении с ним. Таким образом, человек снова находит ресурс «бытия в отношении».
Понимая, какой ранний опыт сформировал ту или иную личность, помощник может (и должен) воспроизвести как можно точнее условия, которые должны были быть даны личности в самом начале формирования. И в этот раз он не должен подвести человека, он должен преданно присутствовать для него как личность, проявляя искреннюю заботу.
То есть получается в этом контексте помогающий должен стать для страдающего лучшим родителем, чем у него были. В конечном итоге наивысшим ресурсом и родительской фигурой должен в этом контексте стать Иисус, так как он понимает любые твои страдания как никто, и принимает и любит любого безусловно и абсолютно. Собственно цель процесса и состоит в том, чтобы прихожанин к этому пришел.
Клиническая теология предлагает модель, которая связывает библейский материал касающийся Христа с одной стороны, и сумму знаний о развитии человеческой личности и различных ее расстройств, с другой стороны. Это попытка уйти от классической психиатрической модели «болезни» и классической же теологической модели «греха» как объяснительного принципа. Это попытка связать динамику относительно хорошо функционирующей личности и духовного здоровья, его формирования и поддержания.
Динамический цикл «бытия в отношении»: психодинамическая модель
Нормальный паттерн межличностных отношений описывается как состоящий из четырех факторов, находящихся в динамическом отношении друг к другу и следующих один за другим. Онтологически это нормальные отношения матери и ребенка, так называемая «матка духа», развитие духовности ребенка в первые 12 месяцев жизни.
РИСУНОК 1
Здесь есть 2 фазы: фаза вложения, состоящая из (1) принятия и (2) поддержки, питания; и фаза продуктивности, состоящая из (3) статуса и (4) достижения.
1) Принятие. Значимый человек, «Личность – источник бытия», в первую очередь мать (в дальнейшем отец, вся семья, общество в целом) склоняются к нуждающемуся в них ребенку. Опыт того, что значимый человек меня принимает. Доступ к человеческим отношениям, через которые появляется его Я/личность/selfhood.
2) Поддержка и питание. Щедрые и великодушные отношения питают и взращивают силу «бытия» и благополучие. Личность может развить жизненную силу, если на этой стадии это передали.
То есть в этой фазе абсолютной зависимости от значимого человека необходим такой опыт дара жизни и благополучия, который адекватно воспринят.
3) Статус. Открывает фазу, в которой появляется исходящее душевное движение, способность самому что-то давать и быть щедрым в отношениях и вовлеченным в какую-то деятельность. То есть, если он все необходимое получил на первых двух стадиях, теперь он обладает свободной энергией, силой и мотивацией чтобы вкладываться в отношения и дела. Он ощущает свое состояние, статус таким, что он получил достаточно любви и заботы чтобы теперь любить и заботиться самому.
4) Достижение. Проявление себя в обществе, целенаправленная и содержательная деятельность, выстраивание отношений с людьми. Открытый, щедрый, теплый, способный брать на себя обязательства и не воспринимать их как тяжкий груз.
Нарушение цикла бытия в отношении:
Блок или нарушение может произойти на любой стадии цикла. Вообще в любом возрасте может произойти сбой, и любой человек будет воспринимать как неблагоприятные потерю принятия значимыми людьми, потерю поддержки в отношениях, потерю ощущения своей силы и значимости, снижение качества или количества его достижений. Но эмоционально здоровый человек с позитивным опытом значимых отношений в детстве, не будет воспринимать такую потерю как крах всего, потому что его ранний опыт содержит этот ресурс бытия в отношении.
Если же в младенчестве этот цикл оказался нарушен, то каждая потеря будет воскрешать ранний опыт потери значимых отношений. Тогда каждая потеря воспринимается как окончательная и непреодолимая, то есть человек реагирует невротически.
То, как именно был нарушен этот цикл, определяет формирование типа личности.
Формирование личности
Нарушение цикла состоит обычно в том, что в ранние месяцы жизни ребенок испытывает неспособность близких людей обеспечивать ему непрерывные человеческие отношения, на которых могла бы основываться его личность/Я/selfhood. То есть мама ушла и не присутствует, так чтобы ребенок ощущал ее присутствие (не видит любящего взгляда, не слышит любящего голоса, не ощущает любящих прикосновений, и пр.).Эта неспособность вызвала такую непереносимую душевную боль, что личность оказывается подорванной в корне бытия. Формирование типа личности определяется тем, какой силы была эта боль и как личность отреагировала на нее, то есть фактически, какое бессознательное решение насчет отношений было принято тогда в смысле отношений.
Итак.
Отсутствие близкого человека, или потеря «бытия в отношении», вызывает бурную эмоциональную реакцию.
Нарастает сепарационная тревога. Она может быть достаточно сильной, и вызывать очень сильные чувства, она может в какой-то момент достичь некоторого предела или порога переносимости, и наконец превысить этот порог. Разные типы личности формируются тем, насколько долго мать отсутствовала и где в результате этого ребенок оказался на этой шкале сепарационной тревоги.
РИСУНОК 2
Депрессивная позиция
Здесь большое значение приобретают эмоциональные реакции на потерю объекта или «бытия в отношении», вызванные сепарационной тревогой, а именно гнев и вожделение. Гнев не направлен еще на конкретного человека, он направлен против всей вселенной ребенка, в которой слиты Я, Другой и Связь между нами; гнев направлен против всей фрустрирующей ситуации. Реакция вожделения описывается как замена исчезнувшей матери или части ее тела (груди) фантазией о ней; это т.н. либидинальная фантазия. Затем мать возвращается, тревога уходит, и эти чувства подвергаются расщеплению и подавлению со стороны Супер-Эго.
Влияние этого опыта на динамический цикл такое: здесь радикально меняется основание для принятия в отношениях. Если ранее и в норме принятие и доверие безусловны, то у депрессивной личности они становятся обусловлены способностью поддерживать отщепление той душевной боли, тревоги и отчаяния и этих негативных чувств, которые они вызвали. То есть нарушение на 1й части цикла, когда принятие перестает быть даром
щедрого любящего родителя и должно быть заработано тем, что человек продолжает удерживать этот гнев глубоко внутри.
Следовательно, нарушается и четвертая фаза цикла. Проявление себя в социуме, в отношениях обусловлено тем, чтобы быть хорошим и заслуживать принятие значимыми людьми как награду. Он действует, не сосредоточившись на цели или удовлетворении от достижения, а вычисляет, какой это произведет эффект на значимых людей и как его оценят. И его существование как личности слипается для него с оценкой (принятием или отвержением) его работы.
Поскольку «плохая» сторона подавлена, депрессивной личности трудно построить действительно близкие отношения; если он подпустит кого-то близко, могут открыться эти ужасные секреты, и он непременно будет отвергнут; то есть близость это угроза безопасности.
Статус депрессивной личности неблагополучен. Поскольку отношения не даются ему в дар, но должны быть заработаны, его жизнь – сплошная борьба. Он чувствует себя обязанным вставать и что-то доказывать, хотя на самом деле хочет остаться лежать, а лучше умереть.
То есть депрессивность его в том что он живет с чувством, что он должен постоянно зарабатывать принятие значимых людей, и вся энергия уходит на удержание в БС плохих чувств и доказательство что он хороший, жизнь это такой тяжкий труд ч то лучше с бы постели не вставать вообще.
Шизоидная позиция
Провалился в бездну ужаса
Боль была так сильна, что превысила границу переносимости и человек вступает в парадоксальную стадию, когда желание жить через межличностные отношения и вкладывать в них душевную энергию уничтожается. Желание жить (а значит быть в отношении) оказалось настолько мучительным, что оно сменяется желанием умереть – умереть для отношений. Отношения и связанные с ними обязательства становятся непереносимыми. Любить – это агония. Какое-то время назад он желал, чтобы значимый человек (мать) присутствовала, прикасалась, кормила, но теперь слишком поздно, она может вернуться, но это уже как бы не имеет значения. Доверие к отношениям и к зависимости от значимого другого нарушена этим опытом брошенности, так что тревога сепарации заменяется тревогой обязательств.
Это катастрофическое расщепление, которое переориентирует эго таким образом происходит в самые ранние месяцы и даже недели жизни. И это событие не постепенное, а драматичное, с качеством «все или ничего». Это не нейтральность и безразличие, это очень интенсивное отвращение к привязанностям, отношениям.
Истерическая позиция
Тот же фундаментальный факт их раннего опыта – потеря связи и брошенность. В ядре истерической позиции – душевная боль от потери ребенком присутствия и поддержки матери, т.е. источника бытия. В момент наибольшей нужды в виде человеческого лица и любящих глаз они были лишены утешения. То есть, ребенок, неспособный выносить одиночество и нуждающийся в идентификации со значимым человеком, чье присутствие ощущается и воспринимается, реагирует понижением толерантности к изоляции и сопутствующим возрастанием сепарационной тревоги. Возвращение матери не устраняет эту сепарационную панику, она отделяется т сознания и подавляется.
Истероидная позиция это идентификация с отделением от значимого объекта, вызывающим страх, почти достигающий предела переносимости. Эмоциональная потребность в ком-то, в кого можно вцепится и добиваться его постоянного внимания. В его вселенной никто спонтанно не обратит на него внимания, только при постоянных и
упорных попытках привлечь это внимание; без манипуляции с его стороны ему не дадут любви, принятия, безопасности, и пр.
Он думает, что нуждается в компании, в обществе значимого человека, а на самом деле ему нужна храбрость остаться одному.
Шизо-истероидные реакции:
Так шизоидные и истероидные позиции связаны, часто сопутствующи. Истерические личности с шизоидными чертами и шизоидные личности с истерическими чертами.
Уход значимого объекта вызывает тревогу и желание удерживать его рядом всеми способами. Если подобный опыт ухода/бросания повторяется хронически, то эго может бросить борьбу за сохранение связи и принять защитную позицию, характерную для шизоида, и выбрать отчуждение и смерть. Что-то про башню слоновой кости.
В истерической позиции почти достигается предел переносимости сепарационной тревоги, но все еще есть надежда на возвращение объекта. Их желание жить тесно связано с приходом и присутствием значимого объекта, для них невыносимо не быть в контакте, поэтому они слоны к чрезмерной привязанности, прилипчивости. Всю жизнь они задаются вопросом «действительно ли я любим?»
Если сделан шаг через порог, то вступаем в шизоидную позицию, желание жить заменяется столь же сильным желанием умереть, невыносимым становится быть в контакте, он отстраняется.
Когда перед нами комбинация шизоидной и истерической позиции, это движение от и к отношениям очень парадоксальна. В какую бы сторону он ни пошел, к какому крайнему положению ни приближался (избегание или связь), у него нарастает тревога.
Поэтому, имея перед собой одну из этих позиций, нужно держат в уме другую, часто они обмениваются чертами.
Пораноидная позиция
Здесь основное нарушение на стадии поддержки и питания. От источника питания и поддержки ребенок зависит настолько, что воспринимает как свое неотъемлемое право получать это питание и поддержку. Если по какое-то причине он оказывается на какое-то время депривирован, и душевная боль от этого превышает опять же некий порог переносимости, то жизнь = бытие в отношении воспринимается как лишение прав и несправедливость, а желание этого объекта может стать таким сильным, что объект может в восприятии превратиться в преследующий. Объект, который может дать так много, а дает так мало, воспринимается как преследующий, подвергающий гонениям, с презрением на лице.
В этот период, когда приобретается этот опыт, ребенок идентифицирован с матерью и неспособен различить, что является источником чувств, которые его обуревают, он сам, значимый человек, или коммуникация, представленная в сенсорном опыте. Поэтому есть некая путаница в том, что является источником инфантильных переживания благополучия или неблагополучия. Поэтому в параноидной позиции человек в один момент уходит в фантазию грандиозности, в другой момент весь мир против него стрит козни, или он находит в себе источник неблагополучия, находит симптом, за которым пристально следит.
К этой же категории Лэйк присоединяет ипохондрию и невростению, потому что в их корне тоже лежит опыт лишения благополучия, на котором произошла фиксация, и против которого применяются различные защиты, а именно, внимание уделяется части подавленного опыта, выраженного в телесном симптоме (или общем состоянии хронической усталости). И это внимание несоразмерно, он пристально следит, ждет, что станет хуже, избегая полного вовлечения в отношения и вложения энергии вовне.
Телесные симптомы, на которых чрезмерно сконцентрирована такая личность, прочитываются как метафора интроектированных родительских отношений. То есть когда
он говорит о каком-то органе или части тела, которая его беспокоит, ослаблен, опустошен, подводит, заставляет хромать, почти убивает, донимает и преследует так, что вынуждает внимательно наблюдать за ним с подозрением, ожиданием, когда он снова подведет, мы эти качества можем отнести к родительским отношениям.
Заключение
Почему священник, пастор, вообще должен заниматься этими вещами? Ответ: мы все страдаем от одних и те же грехов, но не мы выбираем свои грехи, а они нас. Задача клинической пасторской работы иметь дело со злом, которое мы пережили, а не только со злом, которое мы совершили. Поэтому священникам необходимы знания в области межличностных отношений с родителями и их влияние на личность в младенчестве и детстве.